Лесорубы пням обрубают лапы
и корчуют культяпки
из мерзлой земли.
И тягач, подминая ухабы,
в белом облаке,
в снежной пыли
по делянке лениво кружит:
постоит и опять пойдет,
круг сужая все у**же и у**же,
гусеницей землю гребет.
И как дернет дупластый обрубок —
в три обхвата здесь были дубы,—
дрогнет трос,
и в морозных клубах
вот-вот станет тягач на дыбы.
И уже на земле воронка,
будто тонная бомба вошла.
Выгорает кустарник дотла,
и становится пашней
лесная сторонка.
С бороной идут мужики —
обживают тысячи га.
И куда ни ступит нога:
все засеяно —
до реки.
Пень
вцепился корнями в пласт:
землю
он никому не отдаст.
Мы возьмем ее!
Мы сильней!
Мы закончим корчевку пней!
Но не завтра
и не на днях —
полпланеты в корявых пнях.
1947
