Календарь шелести. Я мечусь. И, однако.
Все — как прежде. И я говорить не устал:
Я — однажды, один, одинок, одинаков,
Я — плацдарм, я — властитель, я — пленный, я — стан.
Где мой враг, где я сам, и куда сторониться?
Убегать ли от рук, от колен, от лица?
И опять к ним стучаться, и в них хорониться,
А беду переждав, снова их отрицать?
Отрицать отрицанье, лукавить и клясться,
Проклинать, заклинать и на ложное весть —
Или сдаться, расплыться, расплакаться кляксой,
Запыленным, угрюмым бурьяном зацвесть,
В наказанье себе, в назиданье небывшим?..
Нет, не выйдет. Как гляну в глаза я траве?
Если б можно подняться потише, повыше
На одно лишь мгновенье и — сгинуть навек.
Нет, навек — это страшно, и это — иное.
Надо сразу подняться, и этот подъем
Пусть меня обессилит, отнимет мне ноги,
Все отнимет, и я упаду в забытье.
А спросонок — нечаянно б выйти на стужу,
Встать на холод и, до основанья простыв,
Все в себе разморозив, собраться потуже,
Стать действительно и первобытно простым.
Чтобы в голую сущность, в живую реальность
Через время и место уметь проникать,
Прекратить нестепенный дурацкий диагноз
Над зеркальностью собственного двойника,
Жить и жить, не слезясь
в мировеющий космос.
Чем он лучше тех кузниц,
что рядом стучат,
Тех домов, что огнятся
так скромно и поздно,
Тех костров, что дымят
в разноцветных ночах?
Жить — пока не задушит, пока не раздавит,
Жить — и это не выхитр, не выход, а ход.
Пусть же вечностью меряется мирозданье.
А для нас единица движения — год.
Как ее увеличить, оставив такой же?
Как двоенья избечь, одинокость избыть?
Как с словесностью разом, без крови, покончить?
Как пройти через стены старинной избы?
Как увидеть без краски и без одеянья
Существующих сущностей существо?
Как на деле действительным сделать деянье?
Как достичь и постигнуть себя самого?
Ничего не понять без движенья, но как же
Влить себя в этот вихрь, лед роднящий с огнем?
Кто задание даст мне, кто путь мне покажет?
Кто не даст мне ненужно расплавиться в нем?
Кто возьмет перемены в хорошие руки?
Я расту. Обиход мой давно устарел.
Очень близкие, очень далекие звуки
Умирают и бредят на свежем столе:
Деньги, зеркало, блюдце с водою и просо.
Каждый день, каждый день
для меня коляда.
Я сижу. Надо мною сердито и просто
Неживою листвой шелестит календарь.