Лхагвасурэн сидел у водопада.
Его старомонгольские усы
Свисали и светились от росы.
«Вон там — гора, туда ходить не надо,
За той горой, — мне сообщил поэт, —
Великий начинается Запрет.
Там, говорят, могила Чингисхана.
Чуть потревожим — будет всем хана.
В раскованные наши времена,
Ты думаешь, в такое верить странно?
Но ведь и в жизни, если ты поэт,
Ты должен чтить внутри себя запрет.
Не по указу и не по приказу,
По доброй воле я в себе храню
Запрет на суетную болтовню,
На откровенничающую фразу.
Когда в тебе и малой тайны нет,
Какой ты, к черту, без нее поэт?»
Он трижды прав, я подытожу кратко:
Держу ответ за все свои слова,
Ни строчкой не солгу — но черта с два
Себя вам выболтаю без остатка,
До дна души. Недаром столько лет,
Лхагвасурэн, я помню твой завет.
1991
