В качалке пред огнем сейчас сидела
Блистая дерзостнее и смуглей,
И вместе с солнцем дней истлевших рдела
Средь золота березовых углей.
И нет ее. И печь не огневеет.
Передрассветная томится тьма.
Томлюсь и я. И слышу, близко веет
Ее волос и шеи аромат.
И червь предчувствия мой череп гложет:
Пускай любовь бушует до седин,
Но на последнем позлащенном ложе
Ты будешь тлеть без женщины один.
1917
