Каждый полдень, когда в зачарованной тверди
Мой мучитель смеется, прекрасный и злой,
И почти незаметно качаются жерди
Чутких сосен, истекших пахучей смолой,
В этот парк одиноких, безжизненных мумий,—
Кем влекомый, не знаю,—один прихожу
Принимать возникающий траур раздумий,
По часам созерцать роковую межу.
...Я люблю этих хилых, измученных пьяниц,
Допивающих нектар последних минут,
Их надорванный кашель, их блеклый румянец,
Круг их мыслей и чувств — круг, в котором
замкнут
Бедный мозг, изнемогший под тяжестью
скорби...
Бедный мозг, отраженный в широких зрачках,
Ты кричишь — обессиленный — Urbi et Orbi
Про победную смерть, про мучительный страх!..
...Словно призрак, скользить средь печального
царства,
Подходить к обреченным, притворно скорбя,
Видеть близкую смерть—я не знаю лекарства.
Я не знаю бальзама нужней для себя.
Отделенный от мертвых одной лишь ступенью,
Упиваюсь болезненным сном наяву...
Убежав от живых, предаюсь утешенью:
Пусть где жизнь, я — мертвец, но где смерть—я
живу!
1908
