Ты слышишь ли? Живой и влажный ветер
в садах играет, ветки шевеля!
Ты помнишь ли, что есть еще на свете
земной простор, дороги и поля?

Мне в городе, годами осажденном,
в том городе, откуда нет путей,
все видится простор освобожденный
в бескрайней, дикой, русской красоте.
Мне в городе, где нет зверей домашних,
ни голубей,— хотя б в одном окне,—
мерещатся грачи на рыжих пашнях
и дед Мазай с зайчатами в челне.
Мне в городе, где нет огней вечерних,
где только в мертвой комнате окно
порою вспыхнет, не затемнено,
а окна у живых — чернее черни,—
так нужно знать, что все, как прежде, живо,
что где-то в глубине родной страны
все те же зори, журавли, разливы,
и даже города освещены;
так нужно знать, что все опять вернется
оттуда, из глубин, сюда, где тьма,—
что я, наверно, не смогла б бороться,
когда б не знала этого сама!

Март 1943