Царь Аарон был ласков до народа,
Да при нем был лютый воевода.
Никого к царю не допускал,
Мужиков порол и обирал;
Добыл рубль - неси ему полтину,
Сыпь в его амбары половину
Изо ржи, пшеницы, конопли;
Мужики ходили наги, босы,
Ни мольбы народа, ни доносы
До царя достигнуть не могли:
У ворот, как пес, с нагайкой, лежа,
Охранял покой его вельможа
И, за ветром, стона не слыхал.
Мужики ругались втихомолку,
Да в ругне заглазной мало толку.
Сила в том, что те же мужики
Палачу снискали колпаки.
Про терпенье русского народа
Сам шутил однажды воевода:
'В мире нет упрямей мужика.
Так лежит под розгами безгласно,
Что засечь разбойника опасно,
В меру дать - задача нелегка'.
Но гремит подчас и не из тучи,-
Пареньку, обутому в онучи,
Раз господь сокровище послал:
Про свою кручину напевая
И за плугом медленно шагая,
Что-то вдруг Ерема увидал.
Поднимает - камень самоцветный!!
Оробел крестьянин безответный,
Не пропасть бы, думает, вконец,-
И бежит с находкой во дворец.
'Ты куда?- встречает воевода.-
Вон! Не то нагайкой запорю!'
-'Дело есть особенного рода,
Я несу подарочек царю,
Допусти!' Показывает камень:
Словно солнца утреннего пламень,
Блеск его играет и слепит.
'Так и быть!- вельможа говорит.-
Перейдешь ты трудную преграду,
Только чур: монаршую награду
Раздели со мною пополам'.
-'Вот те крест! Хоть всю тебе отдам!'
Камень был действительно отменный:
За такой подарок драгоценный
Ставит царь Ереме полведра
И дарит бочонок серебра.
Повалился в ноги мужичонко.
'Не возьму, царь-батюшка, бочонка,
Мужику богачество не прок!'
-'Так чего ж ты хочешь, мужичок?'
-'Знаешь сам, мужицкая награда -
Плеть да кнут, и мне другой не надо.
Прикажи мне сотню палок дать,
За тебя молиться буду вечно!'
Возжалев крестьянина сердечно,
'Получи!'- изволил царь сказать.
Мужика стегают полегоньку,
А мужик считает потихоньку:
'Раз, два, три',- боится недонять.
Как полста ему влепили в спину,
'Стой теперь!- Ерема закричал. -
Из награды царской половину
Воеводе я пообещал!'
Расспросив крестьянина подробно ,
Царь сказал, сверкнув очами злобно:
'Наконец попался старый вор!'
И велел исполнить уговор.
Воеводу тут же разложили
И полсотни счетом отпустили,
Да таких, что полгода, почесть,
Воеводе трудно было сесть.
1876
