М.Ф. Ларионову

Вот яблоки, стаканы, скатерть, торт.
Всё возвращаться вновь и вновь к ним странно.
Но понял я значенье Natures mortes,
Смотря на мощные холсты Сезанна.
Он не поэт, он першерон, битюг.
В его холстах так чувствуется ясно
Весь пот труда и творческих потуг.
И все-таки создание прекрасно!
В густых и выпуклых мазках его,
Как бы из туб надавленных случайно,
Царит, царит сырое вещество,
Материи безрадостная тайна.
На эти Natures mortes ты не смотри
Лишь как на внешние изображенья.
Он видит вещи словно изнутри,
Сливаясь с ними в тяжком напряженьи.
Не как Шарден, не так, как мастера,
Готовые прикрасить повседневность,
Которых к Natures mortes влечет игра,
Интимность, грациозность, задушевность.
Сезанн не хочет одухотворить
Их нашим духом, — собственную сущность
Дать выявить вещам и в них явить
Материи живую вездесущность.
И гулкий зов стихии будит в нас
Сознанье мировой первоосновы.
Ведь семя жизнь несет в зачатья час
И в корне мира Дело, а не Слово.
Утерянное он нашел звено
Между природой мертвой и живою…
Как странно мне сознанье мировое
Того, что я и яблоко — одно.