Когда - во сне - он вошел в хижину
Изгнанных поэтов, в ту, что рядом с хижиной
Изгнанных теоретиков (оттуда доносились
Смех я споры), Овидий вышел
Навстречу ему и вполголоса сказал на пороге:
'Покуда лучше не садись. Ведь ты еще не умер.
Кто знает,
Не вернешься ли ты еще назад? И все пойдет
по-прежнему, кроме того,
Что сам ты не будешь прежним'. Однако подошел
Улыбающийся Бо Цзюй-и и заметил, глядя
сочувственно:
'Любой заслуживает кары, кто хотя бы однажды
сказал о несправедливости'.
А его друг Ду Фу тихо промолвил: 'Понимаешь,
изгнание
Не место, где можно отучиться от высокомерия'.
Однако куда более земной,
Совершенно оборванный, Вийон предстал перед ними
и спросил: 'Сколько
Выходов в твоем доме?' А Данте отвел его в сторону,
Вял за рукав и пробормотал: 'Твои стихи,
Дружище, кишат погрешностями, подумай
О тех, в сравненьи с которыми ты - ничто'.
Но Вольтер прервал его: 'Считай каждый грош,
Не то тебя уморят голодом!'
'И вставляй шуточки!' - воскликнул Гейне.
'Это не помогает, -
Огрызнулся Шекспир. - С приходом Якова
Даже мне запретили писать'.
- 'Если дойдет до суда,-
Бери в адвокаты мошенника! -
посоветовал Еврипид. -
Чтобы знал дыры в сетях закона'. Смех
Не успел оборваться, когда из самого темного угла
Послышался голос: 'А знает ли кто твои стихи
Наизусть? И те, кто знает,
Уцелеют ли они?' - 'Это забытые, -
Тихо сказал Данте, -
Уничтожили не только их тела,
их творения также'.
Смех оборвался. Никто не смел даже переглянуться.
Пришелец
Побледнел.