Возле рижской магистрали, где в снегу стволы лежали,
В глубине лесной печали шел я мерзлою тропой.
Обогнул седой чапыжник. Кто там прянул на булыжник?
Это старый чернокнижник, черный ворон, ворон злой.
Страшных лет метаморфоза, посиневший от мороза,
Трехсотлетний член колхоза, - черный ворон мне кричит:
- Золотник святого дара сделал вещью для базара,
Бойся, грешник, будет кара, - черный ворон мне кричит.
Говорю я: - Трехсотлетний, это все навет и сплетни,
Есть ли в мире безответней и бессребренней меня?
Не лабазник, не приказчик, золотник я спрятал вящик, -
Пусть блеснет он, как образчик правды нынешнего дня.
Но упорен черно-синий: - Осквернитель ты святыни,
Жди отмщения эриний, - ворон старый мне кричит.
- Мастерил свои товары, чтоб купили янычары,
Бойся кары, грозной кары, - ворон старый мне кричит.
За деревней малолюдной, свой подъем окончив трудный,
Я вступаю в край подспудный, но душе открытый лес.
Кто там, кто там над болотом? Ворон, ты ль за поворотом?
Ты ль деревьям-звездочетам поклонился - и исчез?
1987
