С чистокровным полуднем вровень,
через сотни дорожных мет
пусть приходит к вам это слово
заправилой больших бесед.
Не припомните? За два года
путь, исхоженный сотнями ног,
от околицы до завода
между нашею дружбой лег.
И меня без большого риска
вы, наверное, сгоряча
вовсе выкинули из списка
однокашников, посельчан.
Только я, пережив другое
и в других проходя боях,
вспоминаю как дорогое —
ваши лица и ваши края.
Не от зауми, не от скуки,
мысли искренностью задев,
снова память беру на поруки
за ее полнокровье дел.
Все припомните, — до запевок,
проходящих в одном ряду
с неустанной атакой сева
в боевом тридцатом году.
Как, гремя, горячась, волнуясь,
весь район напряжением сжав,
с боем двигали посевную,
каждым гектаром дорожа.
Не расскажешь всего, что было
(каждый шаг борьбой напоен),
мы под корень старье рубили,
строя заново район.
Этот бой не забыт, и снова
в заводских корпусах всегда
к каждой точке, к победе новой
я иду по его следам.
Даже песни густеют потом...
Вы прислушайтесь: раскаляясь
вашим пульсом большой работы,
бьется, грохает вся земля.
Если вы, каждый год крепчая,
темп берете в кругу посевном,
мы вам тотчас же отвечаем
коксом, сталью и чугуном.
Так в делах мастеров завзятых
будни выкованы, стройны,
мы растем и растем, ребята,
на стропилах своей страны.
Как-нибудь, может, в пору такую,
может, в отпуск очередной
вместе встретимся, потолкуем
о пережитом, о родном.
Может, в вечер синий, как море,
за беседою, тишь рубя,
расскажу про Магнитогорье,
вы расскажете про себя.
Подытожим, дела разведав,
чтобы завтра, все сохранив,
наши кимовские победы
вырывались за синь границ.
Это главное в мысли четкой,
что я вызнал в строке сухой
посевной и газетной сводки,
нынче двинувшей слово в поход.
1932
