Какая тишина!
Ножи стучат на кухне,
Звенит, поет далекая пила.
И этот вечер, как всегда, потухнет,
Развеется остывшая зола.
Но я последним напряженьем воли
Возьму в себя
молочную луну,
Посеребренное морское поле,
Далекий звон и эту тишину.
Всё опустело. Замер санаторий.
Закрыта комната, где ты жила.
В окне лежит серебряное море.
Звенит, поет далекая пила.
Звенит, поет...
Такие сны бывают:
Пустые зданья, белая луна,
Никто тебе дверей не открывает,
Звенит и наплывает тишина.
Она звенит, звенит всё ближе, ближе,
Восторгом наполняет бытие.
Что в этом звоне я еще услышу —
Быть может, смерть иль отзвуки ее?
И долго ль мне бродить еще по свету,
Ловить движенья, чувствовать тела?
Плывет луна — остывшая планета.
Звенит, поет далекая пила.
Стоит погода ясная, сухая.
И далеко
по старому стволу
Два пильщика, размеренно вздыхая,
Качают,
словно маятник,
пилу.
1939
