Несясь дорогою большою,
Перо гусиное в сторонке вижу я,
И вот уж странною мечтою
Душа наполнилась моя.
Скажи, давно ли гусь тобою любовался,
Увидя образ свой в серебряных волнах,
Или когда пред самкой красовался
И чувства выражал ей в пламенных словах?
Потом, когда на кухню гусь попался
И повар там его искусно общипал,
На чью ты долю, друг, достался,
И кто тебя дорогой потерял?
Помещик ли тобой свои расходы
В тетрадку ветхую писал
И вечерком, любуяся природой,
В зубах тобою ковырял?
А может быть, помещик, светских правил,
Сам погружен в важнейшие дела,
Приказчику именье предоставил:
Скажи, всегда ль рука его лгала?
Чиновник ли в порыве вдохновенья
По десяти листов тобою в день марал
И в сладкий миг отдохновенья
Тебя в зубах с достоинством держал?
Но если же плешивая Фемида
Уж до советника дошла,
Ты отдыхал, мой друг: больная Немезида
Тебя только для подписи брала.
В руках Фиглярина ль в сей пасмурной юдоли
Ты лавочку в Гороховой хвалил
И под ярмом хозяйской воли,
Как меч Суворова, ты Гоголя разил?
Твой хвост откушен, друг: как рифм найти, не зная,
Писака ли тебя с досадою изгрыз,
Иль крыса белая, под старость отдыхая,
Не кинула ль тебя на долю черных крыс?
Иль, может быть, душевные беседы
Поэт векам передавал тобой:
Отечества ли пел он громкие победы
Иль подличал пред старшими порой;
Элегии ль унылые напевы,
Или сонета звук, иль нежный мадригал
Любви прелестной юной девы,
Как дар великий, посвящал;
Иль с чудною могущественной лирой
Он за века минувшие летал;
Или карал людей он едкою сатирой
И колкой эпиграммой обличал?..
И, может быть, людьми гонимый
За обличенье их страстей,
И в самом бедствии ничем не победимый,
Он бросил здесь тебя с проклятьем на людей.
26 июля 1854
