Для всех раскрылась зеленая библия,
Зеленая книга весны,—
А я не знаю... не знаю. погиб ли я,
Иль это лишь призрак, лишь сны...
Синеет небо сквозь зыбкие листики...
Простор... суета... голоса...
А я опутан лианами мистики,
Чужда мне дневная краса...
В сверкающем солнце страшное
чудится,
Мне выжжет глаза синева,
И в злом просторе утонут,
заблудятся
Рожденные смертью слова.
Фальшивый звук средь согласной
певучести,
Тень смерти на празднике всех.
Порочный, далекий от общей участи,
Я проклял веселье и смех...
Погибший, я жажду всеобщей гибели,
И к смерти—молитва моя:
«Румяные лица той краской выбели,
Которой отмечен лишь я!»
И только на миг, когда укоризненно
Из прошлого кто-то глядит,
Поблекшие губы шепчут безжизненно
(А сердце не верит и спит):
«О, если бы в час торжества
несказанного
Весна пощадила меня'.
О, если 6 начать было можно мне
заново
Великую оргию дня!»
1909
