Пусть нас давят угрюмые стены тюрьмы, -
Мы сумеем их скрыть за цветами,
Пусть в них царство мышей, паутины и тьмы, -
Мы спугнем это царство огнями...
Пусть нас тяжкая цепь беспощадно гнетет,
Да зато нет для грезы границы:
Что ей цепь?.. Цепь она, как бечевку, порвет
И умчится свободнее птицы.
Перед нею и рай лучезарный открыт,
Ей доступны и бездны морские,
И безбрежье степей, и пески пирамид,
И вершины хребтов снеговые...
В наши стены волшебно она принесет
Всю природу, весь мир необъятный, -
И в темнице нам звездное, небо блеснет,
И повеет весной ароматной!
Нам прожить остается одну эту ночь,
Но зато - это ночь наслажденья,
Прочь же мрачные думы и слезы, - всё прочь,
Что рождает тоску и сомненья!..
Мы на пир наш друзей и подруг созовем,
Заглушив в себе стоны проклятий,
И в объятьях любви беззаботно уснем,
Чтоб проснуться для смертных объятий!
И да будут позор и несчастье тому,
Кто, осмелившись сесть между нами,
Станет видеть упрямо всё ту же тюрьму
За сплетенными сетью цветами;
Кто за полным бокалом нам крикнуть дерзнет,
К нам в слезах простирая объятья:
'Братья, жадное время не терпит, не ждет!
Утро близко!.. Опомнитесь, братья!'
1780
