Когда я последний цехин промотал
И мне изменила невеста -
Лукавый далмат мне с усмешкой сказал:
'Пойдем-ка в приморское место.
Там много красавиц в высоких стенах
И более денег, чем камней в горах.
Кафтан на солдате из бархата сшит;
Не жизнь там солдату - а чудо:
Поверь мне, товарищ, и весел и сыт
Вернешься ты в горы оттуда...
Долимая на тебе серебром заблестит,
Кинжал на цепи золотой зазвенит.
Как только мы в город с тобою войдем,
Нас встретят приветные глазки,
А если под окнами песню споем,
От всех нам посыплются ласки...
Пойдем же скорее, товарищ, пойдем!
Мы с деньгами в горы оттуда придем'.
И вот за безумцем безумец побрел
Под кров отделенного неба:
Но воздух чужбины для сердца тяжел.
Но вчуже - нет вкусного хлеба;
В толпе незнакомцев я словно в степи -
И плачу и вою, как пес на цепи...
Тут не с кем размыкать печали своей
И некому в горе признаться;
Пришельцы из милой отчизны моей
Родимых привычек стыдятся;
И я, как былинка под небом чужим,
То холодом сдавлен, то зноем палим.
Ах, любо мне было средь отческих гор,
В кругу моих добрых собратий;
Там всюду встречал я приветливый взор
И дружеский жар рукожатий;
А здесь я как с ветки отпавший листок.
Заброшенный ветром в сердитый поток.
1846
