Мне без тебя минута - как столетье. Но целый век - как миг, когда с тобой. Где я еще найду красоты эти? Ведь если белый свет пройти отважиться, нигде такой Мтацминды не окажется, такой Куры и щедрости такой. Рай - чепуха. Здесь радостней и лучше, здесь все земней: строенья и сады... Когда заря пошлет свой первый лучик и запылает дальнее и близкое, тогда ты крикнешь: "О земля тбилисская!...", и не уйдешь от этой красоты. С рассветом просыпается Метехи. Щит ночи опускает отдыхать, и Нарикала стен своих доспехи остывшие несет под солнце властное, и ласточки на них садятся ласковые, чтоб кровь веков присохшую склевать. А тротуары на Верийском спуске, как водопады, тянутся к Куре. На набережной в час рассветный пусто. И лишь осина, расправляя платьице, кивает мне, как старая приятельница, вершиною, смоченной в заре. Вглядись, и ты увидишь мир зеленый, навстречу распахнувшийся лучам, простерший крылья белые - Сиони, а над могилою Бараташвили - голуби, и Грузия над ним склонила голову, и волосы спадают по плечам. Войди туда, и ты увидишь вдруг, как вместе с утром шествуют богини... О, сладкое какое наказание - их теплых рук и взглядов их касание, их каблучков знакомый перестук. Мне без тебя минута - как столетье. Но целый век - как миг, когда с тобой. Где я еще найду красоты эти? Ведь если белый свет пройти отважиться, нигде такой Мтацминды не окажется, такой Куры и щедрости такой. 1980