Мне без тебя минута - как столетье. 
Но целый век - как миг, когда с тобой. 
Где я еще найду красоты эти? 
Ведь если белый свет пройти отважиться, 
нигде такой Мтацминды не окажется, 
такой Куры и щедрости такой. 

Рай - чепуха. Здесь радостней и лучше, 
здесь все земней: строенья и сады... 
Когда заря пошлет свой первый лучик 
и запылает дальнее и близкое, 
тогда ты крикнешь: "О земля тбилисская!...", 
и не уйдешь от этой красоты. 

С рассветом просыпается Метехи. 
Щит ночи опускает отдыхать, 
и Нарикала стен своих доспехи 
остывшие несет под солнце властное, 
и ласточки на них садятся ласковые, 
чтоб кровь веков присохшую склевать. 

А тротуары на Верийском спуске, 
как водопады, тянутся к Куре. 
На набережной в час рассветный пусто. 
И лишь осина, расправляя платьице, 
кивает мне, как старая приятельница, 
вершиною, смоченной в заре. 

Вглядись, и ты увидишь мир зеленый, 
навстречу распахнувшийся лучам, 
простерший крылья белые - Сиони, 
а над могилою Бараташвили - голуби, 
и Грузия над ним склонила голову, 
и волосы спадают по плечам. 

Войди туда, и ты увидишь вдруг, 
как вместе с утром шествуют богини... 
О, сладкое какое наказание - 
их теплых рук и взглядов их касание, 
их каблучков знакомый перестук. 

Мне без тебя минута - как столетье. 
Но целый век - как миг, когда с тобой. 
Где я еще найду красоты эти? 
Ведь если белый свет пройти отважиться, 
нигде такой Мтацминды не окажется, 
такой Куры и щедрости такой.

1980