Лечу над картою судьбы,  
зеленой дымкою одетой. 
Километровые столбы  
мне не видны на карте этой.  

Лечу над пухом облаков. 
Прохладна их немая груда.  
И до московских дураков  
пока что далеко отсюда. 

Еще неведомо, кто прав,
и что прошло, и что настанет, 
и по-хозяйски за рукав
никто не дергает, не тянет.

Еще ни впадин и ни гор, 
и время ничего не значит,
но твой, отечество, укор
уже сквозь облако маячит.

1987