Кольма

Уже настала ночь; ветр хладный в поле свищет,
И бурей вдалеке колеблются валы,
И в поле диком взор убежища не сыщет.
Источник пенистый, свергаясь со скалы,
Дождями наводнен крутится по долине.
Оставлена, одна в безлюдной я пустыне. -
Восстань, луна! пролей на землю луч златой;
Явите, звезды! мне ваш образ благотворной,
И укажите путь до той пещеры горной,
Где ловлей утомлен Сальгар почиет мой.
Он там лежит, и псов вокруг усердных стая
Отрежет и лук его и тул пернатых стрел;
А я под древом здесь зову его, рыдая,
И жду, чтобы его хоть голос долетел.
Ах! ветров страшный рев, потоков шум унылый,
Претят, чтобы достиг ко мне сей голос милый. -
Почто же медлишь ты, Сальгар, любезный мой?
Или забыл уже свое мне обещанье?
Вот камень, древо: здесь назначил ты свиданье,
И здесь я жду вотще, и нет тебя со мной.
Сальгар! возлюбленный! увы! чтоб быть с тобою
Рассталась с братом я, оставила отца;
Мой род с твоим горят взаимною враждою,
Лишь наши сей вражды не ведают сердца.
Ветр буйный! укротись, твой шум меня терзает,
И ты, о водопад! умолкни хоть на час.
Сальгар! Сальгар! я здесь, здесь Кольма ожидает,
Здесь камень, древо здесь... теряется мой глас. -
Светлеет ночь; трава сребрится на долине,
И по горам луны мелькает бледный свет;
Но никого не зрю на серой их вершине,
Не слышу лая псов, и там Сальгара нет. -
Двух спящих воинов я в поле примечаю.
Посмотрим: Боже мой! Сальгар и с ним мой брат!
Вы примирилися, коль вместе вас встречаю...
Несчастная! они убитые лежат. -
Сальгар! почто убил ты брата мне любезна?
А ты, мой брат! почто Сальгара умертвил?
Потеря обоих равно для Кольмы слезна,
И в сердце Кольмином равно ваш образ жил.
Какой теперь я вас могу почтить хвалою?
О брат! ты некогда бывал противным страх;
А ты, прекраснейший в Морвеновых сынах,
Сальгар! друзья мои! беседуйте со мною.
Они безмолвны; жизнь слетела с их лица,
И под рукой моей не бьются их сердца.
О тени милые! хоть вы мне отвечайте:
Не устрашит меня умерших даже глас.
Куда сокрылись вы, отрадну весть подайте,
Скажите, где искать, везде найду я вас;
В которую идти пещеру мне велите?
Но что! стенаю я, а вы, друзья, молчите. -
Воссяду здесь одна я с грустию моей
И утренней зари дождуся со слезами;
Тогда могилу им усердными руками
Изроют их друзья, и я возлягу в ней.
Несчастной Кольмы жизнь как сон уж исчезает;
И что ей жить, когда любезных боле нет?
Близь тока, что с горы здесь шумно упадает,
Глубоким сном она в средине их уснет.
Лишь ночь сойдет с небес в своих покровах черных,
И томная луна проглянет в облаках,
Я буду здесь летать на крыльях ветров горных,
Рыдая и стеня на хладных сих гробах.
Услышит в хижине ловец мой глас унылой,
Он устрашит его и вместе усладит;
Придут сюда внимать плач Кольмы над могилой:
Сей плач героев смерть и славу возвестит.

Так песнь воспела нам прекрасная Минона,
И не могли мы ей внимать без слез и стона;
Всем Кольма грустная известна нам была,
И вновь, казалося, в Миноне ожила.
Тогда предстал Уллин и арфою златою
Нам песнь Альпинову приятно повторил.
О Рино! о Альпин! сколь чувством и душою
Внимавших вам владеть ваш глас искусен был!
Но вы покоитесь теперь в могилах мрачных;
Песнь ваша не слышна ни на вершинах злачных,
Ни моря на брегу, ни Сельмы во стенах:
Молчанье царствует на наших торжествах.
Сколь жалобно воспеть умели вы Морара!
Меч юноши сего был остр, как меч Оскара,
И духом он велик, как сильный был Фингал;
Но смерти час пришел, и юноша сей пал,
И восскорбел отец от тяжкого урона,
И горько нежная восплакала Минона:
Морару храброму сестра она была;
Лишь песнь Уллинову печальную вняла,
Как ясная луна пред бурей, удалилась.
Под бардов перстами вдруг арфа оживилась,
С Уллином вкупе я свой глас соединил,
И песней наших звук гул звонко повторил.

1821