Не в честь любимой строю мавзолей,
когда закат торжественен и розов,—
мне всех кладбищ
печальней и милей
забытое
кладбище паровозов.
Железные листы дрожат едва —
их точит ржа
и ветер зыблет шалый,
и поросла зеленая трава,
где прежде сердце пламенем дышало.
Тебя запомнят —
ты писал и жил,
но жизнь железа и огня забылась.
Благодари,
что в этой меди жил
крутая кровь
гремела
и дымилась.
Неистово ликуя и свища,
окутываясь паром светло-серым,
они летели,
эти 'С'
и 'Щ'
к незабываемым дебаркадерам.
В них золотые бились пламена,
но сердце стало.
Подойди, прохожий!
Такой погост
людских погостов строже,
благослови
стальные имена.
1934
