Не раз-два-три. Не три-четыре-пять.
Не шесть-семь-восемь. И не девять-десять.
А просто вышел зайчик погулять.
Боржому выпить. Что ж его – повесить,
как некогда Вийона? Бытия
пузырчатую знает он природу.
Всей трепетною плотью вопия,
он пьет боржом. Он любит эту воду.
Охотник – вот загадка для меня!
Он пиво пьет! Он толст и неопрятен.
Его живот – как шар. День ото дня
тучнеет. О безумец, непонятен
ему боржом! У каждого ларька
пьет пиво и ругается прескверно.
Когда б он воспитал ученика,
тот был бы матерщинником, наверно.
Он водку пил бы! Бегал бы с ножом!
Нагим ходил бы! Умер бы от пьянства!
О это неуменье пить боржом –
извечная предтеча вольтерьянства!..
Люблю пиры. Обеденных меню
размах понятен мне, но, по большому
считая счету, выше я ценю
священную приверженность к боржому.
О пузырьки! Ликуя и трубя,
свободный углерод во мне играет.
В раздумье наполняю им себя,
пока моя любимая стирает.
1981
