А что бы мне рукой десантника,
рукой раскованно мужскою,
серьезно ноября десятого
затеять дело колдовское.
И, раздвигая жизни занавес,
презрев: “любила – не любила”,
начать, как начинают заново
все то, что не было и было.
Начну с чего-нибудь хорошего.
С дождя, в три пальца –
лил, не капал.
Нет, с платья,
что небрежно брошено
не на диван, а в спешке на пол.
С причала, вырваться готового
в разболтанное штормом море.
Где сразу отданы швартовые
и три гудка прощальных с мола.
Пожалуй, вспомню неуверенно
пустых размолвок
постоянство.
Все наши ночи, что потеряны,
безмолвно выброшу
в пространство.
Но старым пляжем под Пицундою,
рассветом, пойманным
с поличными,
в дни замирений безрассудные
взойду, как хлебами пшеничными.
Я верю прорубям, проталинам,
разрывам облака гусиного...
Сирень соседствует
с татарником,
перетекает розовое в синее.
Душа с душою не прощается.
Уходим, чтоб соединиться.
И журавлями
возвращаются
давно пропавшие синицы.
Всевластна остановка вечная.
Но, на борт прыгая с причала,
есть шанс остановить конечное,
чтоб хоть на миг
начать с начала.
1977
