Когда автобус, пыль развеяв, прет меж часовен восковых, я вижу ясно: две их, их две в Москве - Москвы. 1 Одна - 10 это храп ломовий и скрип. Китайской стены покосившийся гриб. Вот так совсем и в седые века здесь ширился мат ломовика. Вокруг ломовых бубнят наобум, что это бумагу везут в Главбум. А я убежден, 20 что, удар изловча, добро везут, разбив половчан. Из подмосковных степей и лон везут половчанок, взятых в полон. А там, где слово "Моссельпром" под молотом и под серпом, стоит 30 и окна глазом ест вотяк, приехавший на съезд, не слышавший, как печенег, о монпансье и ветчине. А вбок гармошка с пляскою, пивные двери лязгают. Хулиганьё 40 по кабакам, как встарь, друг другу мнут бока. А ночью тишь, и в тишине нет ни гудка, ни шины нет... Храпит Москва деревнею, и в небе цвета крем 50 глухой старухой древнею суровый старый Кремль. 2 Не надо быть пророком-провидцем, всевидящим оком святейшей троицы, чтоб видеть, как новое в людях роится, вторая Москва вскипает и строится. Великая стройка 60 уже начата. И в небо лесами идут там почтамт, здесь Ленинский институт. Дыры метровые п_о_том пол_и_ты, 70 чтоб ветра быстрей под землей полетел, из-под покоев митрополитов сюда чтоб вылез метрополитен. Восторженно видеть рядом и вместе пыхтенье машин и пыли пласты. 80 Как плотники с небоскреба "Известий" плюются вниз на Страстной монастырь. А там, вместо храпа коней от обузы гремят грузовозы, пыхтят автоб_у_сы. И кажется: центр-ядро прорвал_о_ Садовых кольцо и Коровьих валов. Отсюда 90 слышится и мне шипенье приводных ремней. Как стих, крепящий болтом разболтанную прозу, завод "Серпа и Молота", завод "Зари" и "Розы". Растет представленье о новом городе, 100 который деревню погонит на корде. Качнется, встанет, подтянется сонница, придется и ей трактореть и фордзониться. Краснеет на шпиле флага тряпица, бессонен Кремль, и стены его 110 зовут работать и торопиться, бросая со Спасской гимн боевой. [1926]