Был то век Екатерины,
В море наши исполины
Дали вновь урок чалме,
Налетев на сопостата,
Нашей матушки ребята
Отличились при Чесме.
Наш орел изринул пламя -
И поникло турков знамя,
Затрещала их луна,
Флот их взорван - и во влагу
Брошен в снедь архипелагу,
Возмущенному до дна.
Пронеслась лишь весть победы
Взликовали наши деды,
В гуд пошли колокола,
Пушки гаркнули в столице:
Слава матушке царице!
Храбрым детушкам хвала!
Се добыча их отваги, -
Кораблей турецких флаги
В крепость вносятся - ура! --
И, усвоенные кровно,
Посвящаются любовно
Вечной памяти Петра.
Там - Невы в широкой раме
Есть гробница в божьем храме
Под короной золотой.
Над заветной той гробницей
С римской цифрой - I (единицей)
Русский выведен - П (покой),
Там - кузнец своей державы,
Дивный плотник русской славы,
Что, учась весь век, учил,
С топором, с дубинкой, с ломом,
С молотком, с огнем и громом,
Сном глубоким опочил.
По царицыну веленью
Те трофеи стали сенью
Над гробницею того,
Чья вся жизнь была работа,
Кто отцом, творцом был флота.
Возбудителем всего.
И гробница под навесом -
Под густым знаменным лесом -
Говорила за него...
Всюду честь воздать хотела
Продолжительница дела
Начинателю его.
Не умрут дела благие!
Там соборне литургия
Совершается над ним,
Там - сановные все лица
И сама императрица
С золотым двором своим.
И средь общего вниманья
Для духовного вещанья
Вышел пастырь на амвон, -
То был он - медоречивый
Славный пахарь божьей нивы,
Словосеятель - Платон, -
Тот, что посох брал, и, стоя
Перед паствой, без налоя,
Слух и сердце увлекал,
И при страшносудных спросах,
Поднимая грозно посох,
Им об землю ударял.
Вот он вышел бросить слово
При ниспосланных нам снова
Знаках божьих благостынь
И изрек сначала строго
Имя троичное бога
С утвердительным 'аминь'.
И безмолвье воцарилось...
Ждали все - молчанье длилось.
Мнилось - пастырь онемел.
Шепот в слушателях бродит:
'Знать, он слова не находит,
Дар глагола отлетел'.
Ждут... и вдруг, к турецким стягам
Обратясь, широким шагом
Он с амвонного ковра
Устремился на гробницу
И простер свою десницу
Над останками Петра.
Все невольно содрогнулись,
И тайком переглянулись,
И поникшие стоят...
Сквозь разлитый в сфере храма
Дым дрожащий фимиама.
Стены, виделось, дрожат.
И, простертою десницей
Двигнут, вскользь над той гробницей,
Строй знамен, как ряд теней,
Что вокруг шатром сомкнулся,
Зашатался, всколыхнулся
И развеялся над ней.
И над чествуемым прахом
Ризы пасторской размахом
Всколебалось пламя свеч;
Сень, казалось, гробовая
Потряслась, и громовая
Излилась Платона речь.
И прогрянул глас витии:
'Петр! Восстань! И виждь России
Силу, доблесть, славу, честь!
Се трофеи новой брани!
Морелюбец наш! Восстани
И услышь благую весть!'
И меж тем как слов гремящих
Мощь разила предстоящих,
Произнес из них один
Робким шепотом, с запинкой:
'Что он кличет? - Ведь с дубинкой
Встанет грозный исполин!'
1856
