Самолет, на котором летишь, –
не моя ли стальная ладонь?
И окошко, в котором сидишь,
и полночного неба огонь, –
все открыто, как дьяволу, во мне,
все я вижу и ночью, и днем,
в бесконечной тревожной стране...
Но вошла ты, прекрасная, в дом –
и экран моих мыслей погас.
Я не знаю, ты с кем и о чем
говоришь в этот сумрачный час,
поводя по привычке плечом...
1996
