Входи осторожно и дверью не торкай,
Заглянув в приоткрытую будущим щелку...
В конторе за составленной из гробов конторкой
Кто-то лысый сидит, на счетах щелкая.
Но почему, как свинец расплавленный, тяжки
И четко отчетливы и звонки —
На проволоку насаженные костяшки,
Высохшие желтые позвонки?
Ни секунды неучитанной не теряя,
С платком, повязанным на скуле,
Разносит время по тройной бухгалтерии,
Главный бухгалтер смерти,— скелет.
Обмер я, взгляд его впадин встречая.
Он же сидит себе, как истукан,
И перед ним недопитый чая
С плавающими мухами стоит стакан.
Потом, как назойливому просителю, чинно
Проскрипел под челюстей хлопающих стук,
Запахивая, пропахнувший от нафталина,
С какого-то покойника снятый сюртук.
«Чего же хочешь от жизни еще ты,
Отравленный счастием кокаинист?
Все на костяшках отстукали счеты,
Баланс подбитый — верен и чист».
От книг и журналов ударило в трепет,
Хоть я и не понял в них ни черта,—
Статьи и параграфы, кредит и дебет,
Под нулями красная внизу черта.
Боже, как цифры точны и жестоки!
Этот ни за что не даст украсть:
Через всю страницу в последнем итоге
Прочерчен огромный черный крест.
Послушай, скелет! По счетной части
Помощником бухгалтера служил я сам.
Погоди, ростовщик! Заплачу я за счастье
Золотом стихов по всем векселям!
1922
