Век двадцатый явился спасателем, 
потому и гордимся мы им. 
Было трудно в России писателям, 
достоевским и разным толстым.

Были все одиноки, разрозненны 
и не знали, куда им идти, 
да и Время зловредными кознями 
поперек становилось пути.

Чужды были им сборища шумные, 
обходились без творческих уз, 
и поэтому головы умные 
их собрали в единый Союз.

Всё вдруг ожило, всё вдруг устроилось, 
всё наладилось: только бы жить. 
И писателей сразу утроилось, 
так что есть кем кого заменить.

И как будто в счастливом раёшнике 
замелькали, спасения нет, 
то начальники, то их помощники... 
Что ни комната — то кабинет.

И шоферы, и завы исправные, 
секретарши, и секретари, 
и писатели — самые главные 
и не самые, черт их дери.

В главном зале под коркою глянцевой, 
чтоб никто отвертеться не смог, 
перед кровными и иностранцами 
вожделенный разлегся пирог.

И, забывши всё мелкое, личное, 
каждый мог, отпихнувши врага, 
выбить место себе поприличнее 
и урвать от того пирога...

Я не знаю, на что и рассчитываю, 
но с большим удивленьем гляжу, 
как и сам от той корки отщипываю 
и с надеждой туда прихожу,

где на радость миллионам читателей, 
словно выйдя из пены морской, 
министерство Союза писателей 
размещается на Поварской.

1985