Октябрь. Петроград, возбужденный осенний... Не на наших глазах совершалось начало, не видело Ленина мое поколение и в Смольном в ту ночь на посту не стояло. Не нас посылал он с матросами к Зимнему, заревом наступленья объятому; не мы сражались с Ленина именем под Перекопом и под Кронштадтом. Мое поколение выросло позже, оно в колыбелях еще лежало, когда Москва на Красную площадь в молчанье торжественно его провожала. Герои того сурового племени, овеянные революции ветром, мальчишкам рассказывали о Ленине тепло, как о самом большом и светлом. И эту любовь, растя и испытывая, стараясь ему подражать во всем, я больше всего мальчишкой завидовал тем, кто с Лениным был знаком, тем, кого посылал он к Зимнему, руки кому пожимал горячо, кто умирал с этим светлым именем, с мужеством, данным ему Ильичом. Нет, неспроста, в повседневном горении жизнь к коммунизму трудом торопя, с самого детства мое поколение ленинцами называет себя. Ведь для него, боевого и чистого, приближающего дальние дали, высшее счастье — быть коммунистами такими, как Ленин, такими, как Сталин. 1953