1
Полуживое существо,
Но много помнит, и бывает,
Что место детства моего
Мне зеркало изображает:

Баку. Песчаные холмы
И жёлто-серый холм верблюда,
В тарелках — холмики долмы —
Моё излюбленное блюдо.

Баку. Его нагорный край.
Цветёт кизил, багрянец сея.
И там, где караван-сарай,
Кровавый след шахсей-вахсея.

Внизу иной пейзажный пласт —
Сирень, и море, и торгпредство,
И что такое есть контраст
Усвоено, пожалуй, с детства.

Дома Европы здесь, где порт,
Домишки Азии в нагорье,
Один на всех — лишь ветер-норд,
Мазутом веющий и морем.

Под тяжестью кариатид
В венецианское окошко
На море девочка глядит,
А в нём иных планет окрошка.

Бульвар и Шихова Коса.
Волна меж жизнью и меж смертью.
Сейчас у зеркала глаза
Расцвечены хвалынской нефтью.

Стеклу не надо вспоминать, —
Кто вспоминает, тот не помнит.
Ещё со мной отец и мать
И парус странствия не поднят.

Ещё меня не мучит грусть,
Что станет родина чужбиной,
И лишь кариатиды груз
Слегка мою сутулит спину.

2
Чем дольше нахожусь вдали от места,
Где выросла, где улицы узки,
Тем реже нахожу себе я место
Свободное от въедливой тоски.

Она в меня, как соль морская, въелась,
И как от грецкого ореха сок,
Когда он зелен. А что морем пелось,
То утекло в береговой песок.

А то, что от песка того осталось,
В песочные часы перетекло,
А может быть, всему виною старость
И севера туманное стекло.

3
Тёмный день ноября — ни родины, ни чужбины.
Тёмный день ноября — ни следствия, ни причины.
Болен день глаукомой — где облако, где чалма?
Я не знаю, где дом мой и где я сейчас сама.

Тёмный день ноября ещё не подсвечен снегом,
Этот день ноября ещё не замечен в неком
Расслоенье эфира — на белый и голубой,
В раздвоении мира на берег и на прибой.

Сквозь дождя пелену, сквозь плёнку дождя парного
Я не вижу страну, где сказала первое слово,
И не то чтобы моря, не вижу и рыбу в тазу,
В чьём серебряном взоре весь мир похож на слезу.

Нет, вернее, слеза подобна рыбьему глазу.
Нет, сегодня нельзя войти мне в ясную фазу,
Чтоб увидеть сквозь слово, коль так непрозрачен день,
Свет пространства былого и давнего времени тень.

Тень легла под глаза, из которых один незрячий.
Не поднять паруса, да и мускулы не напрячь, и, —
Мне не то чтобы моря, — и дождика не рассечь.
Полумёртвое горе — полуживая речь.

10–12 ноября 2001