Мне русские милы из давней прозы 
и в пушкинских стихах. 
Мне по сердцу их лень, и смех, и слезы, 
и горечь на устах. 

Когда они сидят на кухне старой 
во власти странных дум, 
их горький рок, подзвученный гитарой, 
насмешлив и угрюм. 

Когда толпа внизу кричит и стонет, 
что - гордый ум и честь? 
Их мало так, что ничего не стоит 
по пальцам перечесть. 

Мне по сердцу их вера и терпенье, 
неверие и раж... 
Кто знал, что будет страшным пробужденье 
и за окном пейзаж? 

Что ж, век иной. Развеяны все мифы. 
Повержены умы. 
Куда ни посмотреть - все "скифы, скифы, скифы... 
Их тьмы, и тьмы, и тьмы". 

И с грустью озираю землю эту, 
где злоба и пальба, 
мне кажется, что русских вовсе нету, 
а вместо них - толпа. 

Я знаю этот мир не понаслышке: 
я из него пророс, 
и за его утраты и излишки 
с меня сегодня спрос.

1996