Переломившись, век становится неровным
И - от неровности ль? - не вовсе безусловным,
А... как бы дрогнувшим на склоне роковом.
И вот уж плачет он, закрывшись рукавом,
О плясках на лугу, ходьбе детей по бревнам
И свешиванье ног с мостков над тихим рвом...
О вечном, о живом: о всём, что под металлом
Он сам похоронил, когда был глупым малым, -
Уж слишком молодым и дерзким на слова;
О лесе он ревет: зеленом, синем, алом, -
Который он сразил, когда ломал дрова, -
И - просто о ходьбе; о том, как ставишь ногу -
С беспечной дерзостью! - на снег или на грунт...
В железный век машин ходьба и та - ей-богу! -
Потом, когда-нибудь, воспримется как бунт.
...Чуть-чуть, когда идешь, раскачиваешь руки,
Движенью радуясь... (О, горькая судьба
Людей, не помнящих такой простой науки,
Как пешая ходьба!..)
Теперь вообрази: в грядущей дальней дали
Проснулся человек. Он видел странный сон!
И, как мы говорим, что в детских снах - летали,
'Сейчас во сне - ходил!' - с волненьем скажет он.
